Последнее представить себе сложно. Как можно командовать полком или батальоном «на общественных началах»? Командир или есть, или его нет. Точка. Или, может, речь идет о том, что он не должен получать деньги за выполнение служебных обязанностей? Тоже что-то не то. Ведь за статью в газете или преподавание в вузе нардеп имеет право получать гонорар или зарплату, а за командование подразделением или частью на фронте — нет. Ну а относительно закона... Изменить его — дело одного дня. А если надо, то можно изменить и Конституцию. Единственное серьезное предостережение, которое может быть, что почти постоянное пребывание на фронте трудно совместить с тщательным выполнением парламентских обязанностей.
Впрочем, чтобы разговор не был абстрактным, стоит обратиться к опыту истории и посмотреть на классическую парламентскую демократию, на Великобританию.
...15 ноября 1915 года Уинстон Черчилль оставил свою должность в правительстве, взяв на себя ответственность за неудачную Дарданелльскую операцию, целью которой было выведение Османской империи из войны, и отправился на Западный фронт. Генерал Джон Френч, командующий британскими войсками во Франции и Бельгии, предложил ему пехотную бригаду; Черчилль отказался, заявив, что он должен набраться опыта окопной войны, потому что до этого принимал непосредственное участие в боевых действиях только в молодости, в Афганистане, Судане и Южной Африке, а на Западном фронте находился только пять дней, возглавляя осенью 1914 года оборону Антверпена. Поэтому сначала в звании майора он был назначен в штаб 2-го батальона полка гвардейских гренадеров, а с 1 января 1916 года, получив звание подполковника, стал командовать 6-м батальоном шотландских королевских фузилеров во Фландрии и оставался на этом посту до мая. Злые языки трепались, что причиной просьбы Черчилля отправить его непосредственно на фронт стало то, что в тыловых штабах господствовал «сухой закон», а в траншеях был разрешен алкоголь, но, кажется, суть дела была в другом: еще юным лейтенантом во время афганской и суданской кампаний будущий премьер Британии не раз демонстрировал личное мужество и желание быть в первых рядах воинов. Он был, по словам современников, «прирожденным солдатом».
В своем батальоне Черчилль навел железный порядок, сразу заявив офицерам (которые были шотландцами из среднего класса и не имели опыта военной службы), что сломает тех, кто пойдет против него. Но вместе с тем он, как кадровый офицер, организовал почти идеальное обеспечение батальона всем необходимым, как принято говорить, «для жизни и боя», берег солдат и офицеров, организовывал их обучение всему необходимому на войне. Он даже попросил послать книгу стихотворений Роберта Бернса и читал их вслух своим бойцам-шотландцам, чтобы поднять дух.
А вдобавок экс-министр взял с собой мольберт и краски (как раз тогда он увлекся живописью). На фронте Черчилль нарисовал четыре картины: одну — в укрытии, а три — непосредственно на линии огня. На солдат и офицеров батальона бесстрашие командира производило сильное впечатление; заметив это, Черчилль каждый раз, когда загоралась перестрелка, невозмутимо брался за карандаши и кисти, что не мешало ему отдавать надлежащие команды.
«Человек спокойно живет на краю бездны, — писал он своей жене Клементине 20 февраля 1916 года. — Однако я могу понять, насколько люди устали от этого, если это длится месяц за месяцем. Все страхи исчезают, и остается только тупая злоба на врага».
Но при этом он оставался политиком и депутатом британского парламента.
Черчилль обсуждал политические вопросы в письмах к друзьям и жене; в свою очередь, она сообщала ему последние новости из Палаты Общин. Когда в батальон заглядывали генералы, он козырял им по всем правилам, а потом — после, так сказать, официальной части — обсуждал с ними политические и военные проблемы. В траншеях были передвижные деревянные щиты, которыми воины закрывались от осколков во время артиллерийских обстрелов; Черчилль цеплял к ним листы бумаги, на которых записывал свои идеи. Иногда во время затишья на фронте он на несколько дней с разрешения командования ездил в Лондон, где встречался с коллегами-политиками, а однажды выступил во время парламентских дебатов. Иначе говоря, 40-летний подполковник-депутат не оставлял политической жизни, хотя и считал, что для него лучшее место в сложившихся обстоятельствах — на передовой, под пулями.
Но политическая ситуация в Лондоне начала меняться. Премьер Асквит, с которым у Черчилля возник серьезный конфликт, начал терять поддержку даже в собственной Либеральной партии, поэтому коллеги-единомышленники писали Уинстону, что тот неотложно нужен в Палате Общин. И поскольку шансов стать командиром бригады и, соответственно, генералом у Черчилля не было (в результате личного приказа того же Асквита), в мае 1916 года, воспользовавшись расформированием батальона и сокращением должности его командира, Черчилль оставил фронт и вернулся к политическим баталиям. Солдаты и офицеры, служившие вместе с ним, были искренне огорчены этим, но понимали ситуацию — свободной должности комбата не нашлось, а служить в штабе будущий лидер британской нации категорически не хотел. Сменился премьер — и через несколько месяцев Черчилль вернулся в правительство как министр вооружений, а затем — как военный министр.
...24 члена Палаты Лордов погибли на фронтах Первой мировой войны — лейтенанты, капитаны, майоры, полковники и даже фельдмаршал. Положили свою жизнь за родину и 19 членов Палаты Общин. Ни титулы, ни должности не останавливали их, когда шла речь о судьбе Британии — в целом свыше 100 членов обеих палат надели военную форму, из них 10 членов Палаты Лордов закончили войну генералами, адмиралами и полковниками. Поэтому возникает закономерный вопрос: а чем хуже британских лордов украинские народные депутаты? Почему им Министерство обороны хочет закрыть возможность воевать за Отчизну в качестве командиров? Или кто-то боится, что вырастет целая когорта боевых офицеров, а одновременно и политиков, которая будет составлять серьезную конкуренцию как нынешнему военному бомонду, так и действующим политбизнесменам? И какие могут быть «общественные начала» в командовании на передовой? Смогла же старейшая в Европе парламентская демократия соединить постоянную работу обеих палат со службой в армии и на флоте значительного числа их членов. Так почему бы нашим депутатам не равняться на классический образец парламентаризма и не стремиться подражать Черчилля не в любви к хорошему коньяку, а в главном — в безоговорочном служении своей стране, в отваге и в заботе о qqriridrxiderkmp солдатах?
uainfo.org
